успешно работал в книжной иллюстрации. Он сотрудничал с издательствами Москвы, Ростова-на-Дону, Краснодара, Нальчика, Орджоникидзе, Махачкалы. Художник оформлял «Адыгейские сказки», «Корейские сказки», «Калмыцкие сказки», произведения русской классики – Л. Толстого, Н. Гоголя, А. Пушкина и др.
лександр Ерофеевич Глуховцев был участником более чем ста выставок изобразительного искусства самого разного уровня, оформил около двухсот книг. Свыше тридцати его изданий было удостоено дипломов и наград. Основное направление творческих интересов художника: оформление изданий по фольклору и этнографии (сказки народов мира, нарты, фольклорные сборники), русская классика (Л. Н. Толстой, А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь), книги советских писателей. Александр Ерофеевич оформлял много детских книг и учебников. Он был первым иллюстратором адыгейского, балкарского, кабардинского букварей.

Александр Ерофеевич родился в крестьянской семье в станице Махошевской (Мостовский район Краснодарского края). В его биографии были церковно-приходская школа, комсомольская юность, рисование декораций для спектаклей в станичном клубе, учёба на рабфаке, коллективизация, кавалерийская школа, Великая Отечественная война. Чем бы он ни занимался, где бы ни жил, в нём доминировала нацеленность на самообразование и творчество.

В начале восьмидесятых у художника начало стремительно слабеть зрение. Для художника-графика, тем более, книжного ― это трагедия. И тогда он предпринял интересный труд. За долгие годы жизни (Александр Ерофеевич умер в 1998 г. в Нальчике) у него собралось большое количество всевозможных бумаг, газетных вырезок, фотографий, писем, всего того, что в быту мы «архивом» не называем, но все-таки храним. Где-то в 1985-1986 гг. (по его собственному признанию) он попытался систематизировать сохранившиеся документы по годам, собрать их в папки, начал писать к конкретным документам комментарии-воспоминания. Он как бы начал перестраивать архив в биографию. Случалось, что размышления по поводу конкретного документа, незначительного события или обстоятельства вдруг разрастались в развернутый текст, вызывали в памяти неожиданные ассоциации, превращались в самостоятельные сюжеты. В 1995 г. Александр Ерофеевич подарил свой богатый архив Краснодарскому художественному музею им. Ф. А. Коваленко. Кроме документальных материалов, этот архив включает большую коллекцию графических работ, авторских макетов изданий, отдельных печатных досок.

Жизнь художника была связана с Ростовом-на-Дону, с ростовскими книжными издательствами. В город шестнадцатилетний Александр Глуховцев приехал в 1926 г. Здесь, где жила его старшая сестра, он собирался поступать в художественное училище. Поступление не состоялось, и он пошёл работать в театр «Солей» учеником киномеханика. В своих записках-комментариях он писал: «В Ростове ― городе большом, с интересной и насыщенной культурной жизнью, где-то с 1926 г. я всё своё свободное время проводил в музее, очень внимательно следил за публикациями работ художников-графиков «Мира искусства», особенно мне нравились работы М. В. Добужинского (его иллюстрации к «Белым ночам» Ф. М. Достоевского произвели на меня неизгладимое впечатление), Е. Е. Лансере (первое, что мне попалось ― это «Хаджи-Мурат» в издании И. Д. Сытина) <...> В 20-х годах выходил такой журнал «Печать и революция», которым я зачитывался. В нём публиковались репродукции работ В. Фаворского, П. Павлинова, очень красиво были напечатаны иллюстрации Ю. Анненкова к поэме А. Блока «Двенадцать».

В 1929 г. по конкурсной путёвке Северо-Кавказского крайкома комсомола художник едет в Москву на «художественный рабфак». Проучился год, потом добровольно участвовал в коллективизации, заканчивал «архитектурный рабфак», работал на Московском электрозаводе, снова по комсомольскому призыву «на самолёт, на танк, на коня» стал курсантом кавалерийской школы. В своих записках он признавался:

«... Служба в казачьем полку позволила мне изучить анатомию лошади настолько, что я мог совершенно свободно компоновать рисунок, не прибегая к натурным зарисовкам. Это очень важно для иллюстратора. К тому же, полюбив доброе и красивое животное ― коня, я стал анималистом и всю жизнь любил рисовать животных, особенно для детских книг.

... Окончен срок службы. В летних лагерях под станицей Прохладной, я ― старшина кавалерийского эскадрона ― простился с товарищами по полку. Самое трогательное и грустное прощание было у коновязи с боевым конём. Прикоснулись к моей руке мягкие тёплые губы, последний раз взяли с моей ладони кусок сахара, ломоть хлеба, поцеловал я его на прощание, уходил медленно, оборачивался всё время, а он всё стоял и смотрел мне вслед, словно чувствовал расставание.

... Сентябрьским утром поезд, пересекая Батайскую пойму, подходил к Ростову. Осеннее солнце проливалось на большой город, белый собор и только что построенный театр. Здесь должна была начаться моя творческая жизнь. Что меня ожидало впереди? Как она сложится, эта творческая жизнь?

... Книга и как литературное произведение, и как произведение графическое, полиграфическое завораживала, тянула меня к себе с детства. И я как-то исподволь решился попробовать свои творческие возможности в искусстве книги.

Снял знаки отличия, во избежание конфликта с комендантской службой, отправился в издательство «Азчериздат». Взял с собой папку с рисунками и набросками, сделанными ещё на рабфаке, взял наброски армейского периода. Там было много рисунков беглых, но были работы, с моей тогдашней точки зрения, и основательные, всё больше натурных наблюдений животного мира и особенно лошадей. Встретил меня главный художник издательства Александр Абрамович Мытников-Ковылин, человек весьма интеллигентный и хорошо профессионально образованный. Армейская привычка коротко и чётко формулировать цель позволила быстро установить контакт. Александр Абрамович рисунки рассматривал внимательно, долго, а потом просто и коротко сказал: Сделайте нам книжку «Охотничьих рассказов» Пришвина...

Так начинался мой долгий многолетний творческий путь в искусстве книги. Длился он пятьдесят семь лет, до тех пор, когда я начал быстро терять зрение».

«Охотничьи рассказы» М. Пришвина, к сожалению, отдельным изданием не вышли. Историю сотрудничества с Азово-Черноморским (в последствии, Ростовским) издательством продолжают сохранившиеся записки Александра Ерофеевича в документах уже 1936 г.

«... После «Охотничьих рассказов» и небольших работ (обложки, заставки, титулы) весной 1936 г. «Азчериздат» предложил мне оформить детское издание «Адыгейских сказок» в литературном переложении Павла Хрисановича Максимова. Полтора месяца ушло на поиски этнографического, бытового, орнаментального материала и натурных зарисовок. В этой работе мне очень важен был адыгейский орнамент. Где я его только не собирал, откуда не перерисовывал: с одежды, утвари, с жестяных украшений на крышах и водосточных трубах, особо присматривался к вышивке и аппликациям. Жизнь адыгов я знал сравнительно хорошо, станица моя находилась рядом с несколькими адыгейскими аулами. Мы часто общались с соседями. Работал я над книгой три месяца и все три месяца получал огромное удовольствие.

К сказкам было исполнено 12 страничных иллюстраций, 12 заставок, 12 концовок и 12 орнаментальных инициалов. Для 12 небольших по объёму сказок такое оформление по тем временам было богатым, и издательство решило одеть книгу в коленкор с сюжетным тиснением на переплете. Книга удалась, отзывы в местной и центральной прессе были весьма значительны, как для издательства, так и для меня.

Впоследствии над оформлением адыгейских сказок мне приходилось работать не раз. Я иллюстрировал их издания в адыгейском, краснодарском, ещё раз в ростовском издательствах, в 1959 г. с моими иллюстрациями сказки вышли в Москве, в «Детгизе». Было много тёплых отзывов, однажды на Всесоюзной выставке книжной графики им был присуждён диплом, но первая моя любовь навсегда осталась с этими, как мне кажется сегодня, ещё несовершенными иллюстрациями к Ростовскому изданию 1937 г. Пожалуй, именно тогда моя привязанность к книге, преданность искусству книги определились навсегда....

В 1937 г. усилилась цензура, художественного редактора начинал подменять цензор, утверждая разрешение каждого рисунка. По требованию цензора с печатных форм удалена монограмма Александра Ерофеевича. Сам он в устном рассказе вспоминает об этом следующим образом:

Друзья меня называли по-кавказки «Сандро», отсюда возникла и монограмма «С. Г.» Цензор заявил: «А может быть она означает «Слава Гитлеру»? Лучше убрать...»

Начинался год выставкой изобразительных искусств художников Азово-Черноморского края. У Александра Ерофеевича эскпонировались иллюстрации к «Адыгейским сказкам». Впервые (судя по воспоминаниям и документам архива художника) его имя попадает на страницы газет. Преподаватель Ростовского художественного училища Георгий Алексеевич Тимошин в обзоре выставки особо отметил молодого графика: «Обычно художественная молодёжь, ― писал он, ― привлекает внимание особым пламенным задором, бурным темпераментом и искрящейся теплотой своих работ. С огорчением приходится отметить обратное явление на выставке. Только А. Глуховцев задерживает заслуженное внимание зрителя на прекрасных иллюстрациях к «Адыгейским сказкам».

Наиболее интересными работами в 1937-1938 гг. художник считал «Калмыцкие сказки» и «Фольклор Дона и Кубани». В своем архиве он комментировал:

«Длительно и очень трудно шла работа над иллюстрированием «Калмыцких сказок» Б. Лунина. Тяжело давался подбор изобразительного материала. Он основывался на монгольской этнографии и живописи дацанов (монастырей в Бурятии). Реакция читателей через прессу ― весьма положительна.

... Кроме «Калмыцких сказок» был ещё один очень интересный заказ издательства ― сборник «Фольклор Дона и Кубани». Легенды и предания, песни старые и новые ― все это давало широкие возможности для декоративно-графического оформления книги, чем я и воспользовался. Естественно, богатый опыт «мирискуссников» давал мне канву и в стилистике, и в художественном использовании литеры-буквы, в чём мастера «Мира искусства» были очень сильны. Я учился у них, работая над заданием. Но ― хотелось бы подчеркнуть ― очень много для учёбы дало знакомство с типографией, с опытными, хорошей школы, метранпажами (так раньше назывались технические редакторы).

Успех «Фольклора Дона и Кубани» был большим…»

«Адыгейские сказки», «Калмыцкие сказки», «Фольклор Дона и Кубани» выполнены в перовом рисунке, типичном для обложек, титульных листов, шмуцтитулов, заставок «мирискуссников». В рисунках и заставках к «Подводникам» уже угадывается интерес к фактуре и возможностям гравировальных материалов ― к линолеуму, к дереву, к металлу. Может быть само содержание книги, натурные зарисовки, реальность людей и ситуаций (ещё не имеющих в отличие от фольклора графического канона в оформлении), потребовали от молодого художника поиска новых изобразительных средств.

Уже в воспоминаниях 1947 г. (когда Александр Ерофеевич живет в Геленджике) он возвращается к ещё одному ростовскому довоенному издательскому начинанию. Рассказывая о своей работе над миниатюрными изданиями, он пишет:

«Идея издания книжек-малышек была реализована московским издательством «Детгиз» ещё в конце тридцатых годов. Небольшие книжечки размером в 1/64 часть стандартного формата листа с многокрасочными рисунками были популярны у маленьких читателей-слушателей.

Если у «Детгиза» эти издания были серийными, то в областных издательствах выпуск таких малоформатных книжек был случайным и вынужденным. Так, например, в 1939 г. в Ростове была издана малоформатная книжка «Шинель» Н. В. Гоголя с моими автолитографическими иллюстрациями. Просто в распоряжении издательства оказались обрезки прекрасной бумаги «библьпапир». И решили сделать такую книжечку.

Издание предназначалось не для детей, одетое в хороший коленкоровый переплет оно быстро разошлось среди любителей миниатюрных изданий, тем более, что тираж её был 5000 экземпляров. В центральной прессе она нашла весьма лестный отзыв».

Безусловно, в своих бумагах Александр Ерофеевич вспоминал не все издания, оформлением которых ему пришлось заниматься в те годы. Одни книги доставляли радость, становились вехой в творчестве художника, другие были просто заработком, третьи делались «поскорей», потому что так требовало издательств. Иногда художника постигали и неудачи. В фондах крупных библиотек, в библиографических указателях мы встречаем достаточно много книг, оформленных Александром Ерофеевичем для ростовского издательства в довоенные годы, о которых он в своём архиве не упоминает. В 1936 г. вышли «Детство Тёмы» Н. Г. Гарина-Михайловского, издание рассказов Л. Н. Толстого, повести «Маленький джигит» З. Камянкевич и «Первый ученик» П. Н. Яковлева, «Избранные рассказы» Джека Лондона. С 1936 г. по начало войны для ростовского издательства Александр Ерофеевич оформил, судя по нашим библиографическим подсчётам, 36 изданий.

После войны художник в Ростове не жил. Но его сотрудничество с Ростовским издательством сохранялось и носило активный характер. Примечательная деталь: почти все издания народных сказок, которые подготовил Александр Ерофеевич, так или иначе связаны с Ростовом.

« ... Возвращаясь из Киева, ― вспоминает художник в бумагах 1957 года, ― я заехал в Ростовское издательство, где мне предложили проиллюстрировать «Корейские сказки» … Манеру рисунка избрал «под японцев», а инструментом ―- кисть и тушь (без размывки), исключая форзац. Изменил и приём: держал кисть по-японски, вертикально, зажав её большим пальцем и мизинцем с одной стороны и остальными пальцами с другой. Сначала было не очень удобно и привычно, но линии рисунка от жирной, насыщенной, до самой тонкой удавались легко и без напряжения. Получалось нечто напоминающее японский рисунок. Композиции инициалов тоже выдержаны в японском стиле ― вертикально.

Многие художники упрекали меня в отсутствии личного почерка, манеры. Я же придерживался иного мнения. Нельзя разные по характеру литературные произведения иллюстрировать в раз и навсегда выработанной манере. Даже разные произведения одного писателя. Мне довелось иллюстрировать «Повести Белкина» ― это светлое, ажурное, как кружево, по своей стилистике произведение Пушкина. Спрашивается, можно ли нарисовать в такой же манере лёгкого ажурного рисунка «Бориса Годунова»? В такой же степени линеарный, спокойный рисунок «Калмыцких сказок» никак не может обеспечить эмоционального восприятия образа Андрея Соколова в «Судьбе человека» Шолохова, где только резкий контраст чёрного и белого может, с моей точки зрения, держать трагический тон событий.

Так же и различные сказки требуют всякий раз свой стиль рисунка. <...> Если в моих иллюстрациях к «Адыгейским сказкам» (издания 1936-1937 г.) чёрный силуэт по белому полю и белый силуэт по чёрному воспринимается как приём кавказской черни по серебру, то такой же приём в русской сказке «Репка» будет восприниматься совсем иначе. Когда же мне пришлось исполнять сборник «Сказки народов СССР», то особенности того или иного этноса, народности в первую очередь были выражены не в характере рисунка, а в типаже и костюмах. При этом особая требовательность предъявлялась мной к деталям костюма, утвари, бытовых предметов и пейзажа. Полагаю, что в этом плане «Корейские сказки» мне удались».

Чувствую, что статья становится всё торопливей. Хочется рассказать о многом, но объёмы не позволяют. Например, об оформлении «Судьбы человека» М. А. Шолохова, за которое Александр Ерофеевич получил три всероссийских диплома и был удостоен Большой серебряной медали ВДНХ, об оформлении книги В. Головачёва «Девка-синеглазка: предания и легенды» (Ростовское книжное издательство, 1961), попавшее по результатам конкурса Министерства культуры РСФСР в число 25 лучших книг России «по художественному оформлению и полиграфическому исполнению» и получившее Диплом I степени. Много в архиве материалов о ростовских художниках и о ростовских художественных выставках, о постоянном сотрудничестве с журналом «Дон», о музее изобразительных искусств, много автографов и дарственных надписей ростовских друзей. И так далее, и так далее...

Архив художника ждёт своих исследователей. История культуры Северного Кавказа обогатилась ещё одним прекрасным источником.

ЛИТЕРАТУРА

Слуцкий А. И. Архив А. Е. Глуховцева: проблемы изучения и использования // Страницы истории: сб. сообщений. ― Краснодар, 1996. ― С. 62-74.
Шлыков В. А. Искусство книги: Каталог выставки работ Заслуженного художника РСФСР А. Е. Глуховцева. ― Нальчик,1988. ― 16 с., порт., ил.
Джеладзе В., Шлыков В. Глуховцев Александр Ерофеевич: Графика. ― Нальчик: Эльбрус, 1972. ― 70 с., порт., ил.
Богоявленский М. П. Мастер гравюры // Дон. ― 1957. ― № 8. ― С. 191-194